Срочно нужен гробовщик [Сборник] - Дороти Сейерс

Он сразу узнал эту женщину, хотя пергидрольный парик съехал набок, а синие глаза потемнели от бешенства и страха.

— Да будет вам, — мирно сказал Паркер, — игра окончена. Это бесполезно. Ну же, будьте благоразумны. Вы ведь не хотите, чтобы мы на вас надели наручники. Итак, Мэри Уиттейкер, иначе именуемая Форрест, вы арестованы по обвинению… — Он запнулся, и она заметила это.

— По какому обвинению? Что у вас есть против меня?

— Для начала попытка убить эту леди.

— Старая дура! — презрительно сказала Мэри Уиттейкер. — Она ворвалась сюда и набросилась на меня. И это все?

— Весьма возможно, нет, — ответил Паркер. — Должен предупредить вас: все, что вы скажете с этой минуты, может быть использовано следствием против вас.

И правда, один из полицейских уже извлек блокнот и с невозмутимым видом записывал: «В ответ на предъявленное обвинение задержанная спросила: "И это все?”» Замечание явно показалось ему существенным, и он удовлетворенно лизнул карандаш.

— Как там наша леди? И кстати, кто она? — спросил Паркер, снова включаясь в окружающую обстановку.

— Мисс Климпсон. Одному Богу известно, как она здесь оказалась. Думаю, она более или менее в порядке, хотя ей и здорово досталось, — ответил Уимзи, продолжая промывать рану.

В этот момент мисс Климпсон открыла глаза и невнятно забормотала:

— На помощь! О, этот шприц — не смейте!

Она сделала несколько судорожных движений и наконец узнала Уимзи, с тревогой смотревшего на нее.

— Боже мой! Лорд Питер, вы! Какая ужасная неприятность! Вы получили мое письмо? У вас все хорошо?.. Боже, в каком я виде! Я… эта женщина…

— Не волнуйтесь так, мисс Климпсон, — с облегчением сказал лорд Питер. — Все позади, но вам нельзя разговаривать. Вы нам после все расскажете.

— Что там про шприц? — Паркера явно обуревал служебный пыл.

— У нее в руках был шприц. — Мисс Климпсон задыхалась и неловко цеплялась за кровать, пытаясь приподняться. — Я буквально стала терять сознание — вы же представляете, такая ужасная борьба. Вдобавок мне на голову что-то свалилось. И тут вообразите, эта женщина подходит ко мне со своим ужасным инструментом. Я выбила его у нее из рук и буквально ничего больше не помню. Но я потрясающе живуча, — гордо добавила мисс Климпсон. — Мой дорогой папочка часто говаривал: «Нас, Климпсонов, не так-то просто извести!»

Паркер нагнулся и пошарил вокруг.

— Нашел, — сказал он, поднимая с пола медицинский шприц.

— Она ненормальная, не иначе, — заявила пленница, — это всего лишь мой шприц. Я страдаю невралгией и во время приступов делаю инъекции. Смотрите, в нем же ничего нет.

— Вот это уже правда, — кивнул Паркер и многозначительно взглянул на Уимзи. — В нем ничего нет.

* * *

Мэри Уиттейкер было предъявлено обвинение в двух убийствах — Берты Гоутубед и Веры Файндлейтер, а также в покушении на Александру Климпсон. Несколько позже, во вторник вечером, Уимзи обедал вдвоем с Паркером. Он был в прескверном настроении и донимал Чарлза жалобами.

— Вся эта история — мерзость сплошная.

— Но любопытно, очень любопытно, — говорил Паркер. — Кстати, с меня еще полкроны, ты же выиграл пари.

Они засиделись допоздна, разбирая дело по косточкам.

— Мы могли бы и раньше додуматься до этой истории с миссис Форрест, — говорил Паркер. — Но у нас не было никаких оснований сомневаться в железном алиби, которое подтверждала Вера Файндлейтер. Верность и преданность всегда доставляют массу хлопот. Потом нас сбило с толку, что все началось так давно. Вроде бы полное отсутствие мотива. Но приключение Тригга все ставит на свои места. Она слишком рисковала в этом пустом доме и побоялась, что в будущем такого удобства под рукой не окажется, когда придет охота с кем-нибудь разделаться. Вот она и решилась на двойную жизнь. Если Мэри Уиттейкер в чем-либо и заподозрят, она может спокойно исчезнуть и превратиться в ветреную, но во всех остальных отношениях вполне благонадежную миссис Форрест. Единственный прокол случился у нее с пятифунтовой банкнотой, которую она забыла взять обратно у Берты. Если бы не эта бумажка, мы и сейчас могли не знать о существовании миссис Форрест. Представляю, как ее потрясло наше появление. Ведь она стала известна полиции в обеих ролях. Убийство Веры Файндлейтер — последняя отчаянная попытка спрятать концы в воду. Но замысел был слишком сложным и громоздким, а потому обречен на неудачу.

— Да. Но не забывай: убийство Агаты Досон превосходно по замыслу и безупречно по исполнению.

— У этой Уиттейкер не хватило чувства меры. Будь первое убийство единственным, мы бы никогда ничего не доказали. Нам это и сейчас не удастся. Вот почему я не включил первое преступление в обвинительное заключение. В жизни не встречал более жадной и жестокой преступницы. По-моему, она искренне считала, что любой, кто хоть чем-то ей мешает, уже не имеет права на существование.

— Да, алчная и злобная. Уму непостижимо, так подставить бедного старика, свалить на него собственные делишки. В ее глазах он, конечно, совершил смертный грех, осмелившись попросить денег.

— К счастью, он их все-таки получит. Яма, вырытая кузену Аллилуйе, обернулась для него золотой жилой. Чек на десять тысяч фунтов принят банком. Я сам за этим проследил, чтобы дамочка не спохватилась и не попыталась вернуть его. Впрочем, она все равно опоздала, ведь чек предъявлен в субботу.

— А деньги действительно принадлежат ей по закону?

— Конечно. Мы знаем, что она получила их преступным путем, но обвинение ей не предъявлено. Так что официально этого преступления не было. Я ничего не сказал кузену Аллилуйе: с него станется отказаться от денег. Он, бедняга, уверен, что на нее снизошло искреннее раскаяние.

— Значит, теперь кузен Аллилуйя разбогатеет вместе со всеми своими аллилуйчиками. Отлично. А что с остальными деньгами? Неужели отойдут Короне?

— Нет. Если только Мэри Уиттейкер не составила завещания в чью-то пользу, деньги переходят к ее ближайшему родственнику, кажется двоюродному брату. Его фамилия Олкок. Парень вполне порядочный, живет в Бирмингеме. То есть, — на лице Паркера отразилось мучительное сомнение, — если кузенам вообще что-нибудь перепадает по этому проклятому закону.

— Думаю, с двоюродными братьями полный порядок, — успокоил его Уимзи. — Хотя где в наше время встретишь полный порядок? Нет, какого черта, должны же родственники иметь хоть какой-то шанс? Нельзя так подрывать священные устои семьи. Однако мне греет душу, — продолжал он, — что хоть кто-то выиграет от этой гнусной истории. Представляешь, звоню я этому типу, доктору Карру, так он хотя бы ради приличия проявил интерес, не говоря уж о благодарности. Где там! Для него, дескать, это не новость. Выразил надежду, что мы не станем больше копаться в грязном белье. Он получил обещанные деньги от дядюшки, обосновался на Хар-ли-стрит, так что скандалы ему теперь ни к чему.

— Мне этот зануда никогда не нравился. Жаль только сестру Филлитер.

— Можешь ее не жалеть. Я не утерпел, сунул нос в их дела. Надо думать, доктор Карр теперь слишком большая шишка, чтобы жениться на медсестре. Во всяком случае, помолвка расторгнута. А я-то тешил себя надеждой сыграть роль Провидения для двух достойных молодых людей! — с пафосом добавил Уимзи.

— Бедняга, не повезло тебе. Зато для девушки все хорошо кончилось. Нет, это слишком! Опять звонят! Какого дьявола? У них там что, потоп в Ярде? Артобстрел в три часа ночи? И кто только соглашается работать в полиции? Да, слушаю. Что? О Господи! Хорошо, приеду. Вот и все, Питер.

— Всё? Что все?

— Самоубийство. Удавилась простыней. Мне надо ехать.

— Я с тобой.

 * * *

— Если Зло когда-либо принимало человеческий облик, то вот оно, перед нами, — негромко сказал Паркер, глядя на застывшее тело Мэри Уиттейкер, ее распухшее лицо и глубокую красную борозду на шее.

Уимзи скорчился на стуле и ничего не ответил. Его бил озноб и мучила тошнота. Было невыносимо слушать, как Паркер и начальник тюрьмы отдают распоряжения, обсуждают происшедшее. Казалось, это никогда не кончится, их голоса будут звучать вечно.

Когда они собрались уходить, пробило шесть часов. Лорд Питер с содроганием подумал, что если бы Мэри Уиттейкер дождалась ужасного черного флага, поднятого в ее честь, то ударов было бы восемь[97].

Наконец ворота с лязгом захлопнулись за ними. Снаружи царил адский холод, с небес лило. Июньское солнце давно взошло, но друзей окружала какая-то призрачная мгла. Одинокий бледный луч с трудом пробивался сквозь нее, еле освещая опустевшие улицы.

— Боже, что это? — с трудом выговорил Уимзи. — Конец света?

— Да нет, — ответил Паркер. — Солнечное затмение.